ыыыы, Джонни
очередной фикНазвание: Январь. Май. Август.
(Джон решил придумать название, не мудрствуя лукаво 
)Автор: Джон Алексеевич Ватсон
Бета:
Izumrudishe, о, этот прекрасный терпеливый человек ))
Пейринг: Джон/Джим
Рейтинг: PG-13
Размер: миник на 800-с-чем-то слов
Жанр: немного агнст, флафф (как обычно х) )
И еще вдогонку: посвящается моему любимому прекрасному Джимми
LoveryLine. солнышко, не грусти, я тебя очень люблю
читать дальшеЯнварь.
Бывают дни, когда Джима лучше не трогать – Джон это очень хорошо понимает, не предпринимая никаких попыток сблизиться, оставляя наедине с собой. Иногда лучше не смотреть в чужую душу.
В такие дни они обычно молчат, ничего экстраординарного не происходит – мир как будто подстраивается под Мориарти, затихая на неопределенный срок. Джим лежит и смотрит в потолок, ни о чем особо не думая. Он настолько пугающе спокоен, что сам черт не разберет, что творится у него внутри.
Конец января. Еще не поздно, по-зимнему тусклое солнце стоит высоко над горизонтом. Сквозь незашторенные окна в комнату проникает свет, но какой-то мертвенный, почти искусственный. От него становится зябко и неуютно, хочется сесть у камина, завернувшись в плед, правда, сейчас такие мысли совсем ни к чему. Холодный свет впитывается-отражается-сливается с серыми стенами, тишина давит. Хочется сделать хоть что-то – ударить кулаком по стене, закричать, просто взять куртку и уйти, только бы не это невыносимое ощущение тишины. Как будто погружение на сотни метров – она окружила со всех сторон, даже часы, кажется, остановились, с улицы не доносится ни звука, и дыхание словно прервалось – вдох-выдох, но ничего не слышно, воздух выходит бесшумно. Создается впечатление, что Лондон вымер, ни детского смеха, ни шума проезжающих машин, ни телевизора – мир отключился, подстраиваясь под нужды Мориарти. Все как обычно.
Джим резко садится на кровати, пружины матраса еле слышно скрипят. «Хоть какое-то оживление за последние полтора часа», - думает Джон. Мориарти еле слышно ругается сквозь зубы и спускается на первый этаж.
Слышен скрип открывающегося шкафчика на кухне, звон стаканов. Алкоголь? Неужели? «Раньше до такого не доходило.» - вздыхает Джон, спускаясь вслед за ним.
Мориарти сидит на кухне, поджав под себя одну ногу, и задумчиво смотрит на бутылку коньяка.
- Пить или не пить – вот в чем вопрос? – усмехается Джон, садясь напротив. Джим поднимает голову и смотрит на него – вроде те же темные глаза, но только какие-то замутненные, взгляд рассеянный, как будто его только что выдернули из сна.
- Язвишь, Джонни? – устало спрашивает он. Сейчас Мориарти не склонен играть или шутить, он устал от всего этого, ему нужна передышка, выход из циклического алгоритма.
- Джим?
Май.
Солнце светит ярко, пожалуй, даже слишком. Джим щурится от яркого света и приподнимается на локтях. В горле неприятное, болезненное ощущение, запахи почти не чувствуются. Мориарти снова закрывает глаза и прислоняется лбом к холодной стене. Только этого ему не хватало. Ткань одеяла кажется грубой, почти царапающей кожу, мысли путаются, сматываясь непонятный, раздражающий яркий клубок.
Он чувствует прикосновение к плечу:
- С тобой все в порядке? – в голосе Джона вопросительно-обеспокоенные нотки. – С тобой все в порядке? – повторяется он, не дожидаясь ответа на свой вопрос.
- Ни хрена не в порядке, - устало отвечает Джим, поворачиваясь к нему лицом. Джон пристально смотрит на Мориарти и кладет руку ему на лоб.
- У тебя жар, - констатирует он. – Голова болит?
«Ну, началось,» - думает Джим.
Через несколько минут он уже сидит, закутанный в одеяло, с чашкой горячего чая.
- Джон, твою мать, ты же врач. Какой чай? – возмущается Мориарти.
- Если не хочешь загреметь в больницу, делай то, что я говорю, - раздраженно отвечает Джон, подходя к окну. – Я тебя предупреждал, что так переутомляться нельзя. Ты меня не послушал. Вот, пожалуйста, результат, - он открывает окно, и в комнату сразу же врываются сотни звуков и запахов. Липа, сирень, выхлопные газы – стандартный майский набор.
И как он ухитрился заболеть весной?
Кашель вырывается вперемешку с хриплым дыханием, Джим кусает губы и отпивает чай. Морщится – слишком сладкий, слишком крепкий. Голова кружится, в комнате душно и жарко, во рту терпкое послевкусие, хочется закрыть глаза и провалиться в прохладную темноту. Джон подходит к его кровати и садится на край. Джим ставит чашку на пол и спрашивает:
- Что?
Джон вздыхает и проводит рукой по его волосам.
- Джим…
Август.
- Ты же бросил, - Мориарти вздрагивает и оборачивается. Джон подходит к нему и облокачивается на перила небольшого балкона.
- Ну да. Бросил, - задумчиво произносит Джим, глядя куда-то вниз, на освещенную огнями ночного Лондона улицу, вглядывается в прохладную августовскую ночь.
- Сейчас отличный момент.
- Мм?
- Для романтики. Сейчас ты можешь начать показывать мне звезды, как в старых фильмах, а потом одна из них упадет, и можно будет загадать желание.
- С чего бы тебя потянуло на романтику? – спрашивает Джим.
- Не знаю.
Они еще долго стоят, не разговаривая, слушая звуки летней ночи. Откуда-то доносится музыка, надрывается сигнализация, стрекочут цикады.
Мориарти кидает еще тлеющий окурок вниз, и, задумавшись на несколько мгновений, достает из пачки еще одну сигарету. Он даже не смотрит на Джона – заранее знает, что получит осуждающий взгляд. Он чиркает зажигалкой, и его лицо освещается оранжевым огоньком, а потом снова теряется в густой темноте, только сигарета тлеет. Он затягивается и улыбается собственным мыслям.
- Точно, отличный момент для романтики.
- Что? – переспрашивает Джон.
Джим целует его, выдыхая дым прямо в рот Джона, тот ловит губами чужое дыхание, никотиновый дым, раздражающе пахнущий цветами летний воздух, какие-то слова, которые срываются с губ Джима. У него кружится голова: от запахов, от звуков, от ощущений, от света фонарей, от сигаретного привкуса на губах Мориарти.
- Джим…
-
-
02.03.2011 в 07:40не грусти главное, я с тобой всегда-всегда *_*